В мае брат уговорил меня бежать «Забег отважных», посвященный Дню Победы. Народу собралось чуть ли не полторы тысячи человек. Сидим, ждем своего старта. Времени – вагон. Внезапно к нам подходят три байкера: брутальность за сотню – кожанки, шлемы, перчатки. Я готов был к любому вопросу, кроме заданного: «Как проехать на Хатынь, не подскажете?» По голосу, по интонации понимаю – не из здешних, россияне. На пальцах и с помощью геолокации на телефоне показали. Байкеры ушли. Точнее, уехали.

Хатынь. Почему люди едут туда? Миллионы, не тысячи. Школьные экскурсии, официальные делегации, байкеры. Я и сам там был не единожды. Правда, последний раз выдался тяжелым. Возвращались мы тогда из Витебска с футбольного турнира. Нельзя было не заехать. Вызвался быть гидом, ведь о Хатыни писал не раз. И все бы ничего, но затем дошла речь до младшей из жертв. Всего семь недель. Моей дочке на тот момент было несколько месяцев. И я запнулся, подумал, ужаснулся. Вот тогда я осознал трагедию Хатыни сполна.

Эта деревня уничтожена 22 марта 1943 года. Менее полугода осталось до годовщины – 80 лет с момента расправы, учиненной карательным отрядом в качестве мести за убийство любимчика Гитлера: чемпиона летних Олимпийских игр 1936 года в Берлине по толканию ядра Ханса Отто Вёльке. Взбешенные фашисты учинили «принцип коллективного наказания»: полторы сотни жителей Хатыни, в том числе 75 детей, были сожжены заживо или расстреляны.

Память Хатыни отмеряет метроном колоколов. Звук, который проникает под кожу. Но еще страшнее тишина, заполняющая паузы между ударами. Мертвая тишина. Ты ждешь и не хочешь следующего удара, потому что за ним снова пустота.

Я боюсь вернуться, но я вернусь. Я привезу детей, когда им будет 16+. Они могут не понять, им будет страшно. Мне придется объяснять, как было страшно тем, кого сгоняли в тот сарай. Мне придется объяснять, что это история нашей страны и нашей войны. И деды с прадедами не «За Сталина!», а вот за такие сожженные деревни шли в бой.

Я хочу, чтобы Хатынь блестела гранитом. Чтобы пришедшие туда видели мемориал, воплощенную в металле и камне память. Там все сестры. Судя по последним исследованиям, в Беларуси во время войны разрушено и сожжено более 9 тысяч деревень. Почему так важно именно Хатынь довести до блеска? Это имя нарицательное. Старшая из сестер, из сожженных деревень. Именно там стоит «Непокоренный человек», именно там полыхает пламя Вечного огня у «Кладбища деревень».

Сейчас здесь много строительной техники. Идет масштабная реконструкция. Это правильно, это нужно. «Мы же видим, что это все разрушается. И надо его привести в порядок. А во имя чего? Во имя того, чтобы мы своих детей и внуков сюда приводили. И чтобы они, зная вот это историческое развитие нашей страны, знали, сколько за это жизней положили, невинных людей сколько погибло. Чтобы они это ценили и берегли в своей памяти, переносили это на страну», – заявил 23 сентября Александр Лукашенко.

Этот самый порядок собираются навести к годовщине. «Мы должны к этому юбилею сделать все, – отметил Президент. – Чтобы люди пришли и, прежде чем сюда ступить ногой, чтобы у них сердце уже рвало».

Однажды Хатынь порвала мое сердце в лоскуты.

Но разве не в этом смысл мемориала?

Олег ФЕДОРОВ

Фото Степана ТЮШКЕВИЧА